Воспоминания, размышления, полемика с предшественниками и современниками

Однажды, проходя мимо популярного среди молодёжи заведения, открывшегося возле моего дома, решила заглянуть внутрь. Длинная лестница ведёт в мрачное подземелье, напоминающее пропасть. Удручающе подействовала на меня музыка депрессивного характера. В поле зрения попали два не вполне трезвые тату-мастера и персонажи из инфернального мира, выставленные напоказ. При виде этой жуткой картины захотелось поскорее выбраться на белый свет. Но тут ко мне приблизилась разговорчивая художница, которая поделилась со мной шокирующей информацией. Девушка не скрыла того факта, что пришла работать в тату-салон недавно из-за высокой зарплаты, но уже собирается увольняться, поскольку молодые клиенты, всё чаще, стали обращаться к ней с умопомрачительной просьбой: изобразить на своем теле сатану. 

Наша жизнь быстротечна, и мы должны успеть задуматься о Боге и, по возможности, прийти в храм. Чтобы поменять направление своей жизни, потому что без веры человек не может реализоваться, раскрыться полностью. В чем-то неполноценный он без веры получается.

Случается и так, что прощения не попросили у нас. Человек, причинивший нам боль и доставивший неприятности, не извинился. Тогда мы должны решиться на важный шаг –  самим простить его. Приходилось ли вам замечать, что, когда вы прощаете обидчика, внутри как будто развязывается тугой узелок? Словно с души снимается тяжёлый груз – и становится легче.

В начале 2003 года я попросил Александра Евгеньевича Бовина дать интервью для одного популярного толстого журнала. Словно предчувствуя, что его не напечатают, Бовин долго не мог решиться на встречу. И все-таки беседа состоялась у него дома, на Пироговке. А вот неопубликованное интервью так и пролежало до сего дня.

Александру Евгеньевичу Бовину – известному советскому и российскому журналисту-международнику, публицисту, дипломату и педагогу – 9 августа исполнилось бы 90 лет.

Само собой разумеется, что выдающийся подвиг Фёдора Крыловича с самого начала никто не собирался преподносить как деяние бойца-одиночки. Осиповическую супердиверсию (так её, кстати, окрестили в Москве и Берлине) - требовалось обязательно включить в планы и достижения НКВД.

Люди проводят соревновательные гонки на жертвенность: простое - «ОСТАТЬСЯ ДОМА» - изображается словно путь на Голгофу. При этом никто не понимает происходящего.

«Важно верить в то, что делаешь, и тогда всё получится. Если кто-то не верит в наше космическое будущее, но при этом продолжает трудиться в этой области - я искренне не понимаю, почему таких людей вообще держат на работе, – отметил Вячеслав Филин, – Я уверен, что мы и сегодня можем создавать новые ракеты и придумывать проекты ничуть не хуже прежних. Было бы желание и, как я уже сказал, вера в то, что это действительно необходимо. А уж таланты у нас не перевелись».

Стремление во многом подражать «цивилизованной» Европе побудило Россию  в 2003-м году присоединиться к  Болонской системе высшей школы, что, на мой взгляд, нанесло ощутимый вред нашему отличному традиционному инженерному образованию.

В разное время года у рынка был свой запах. В июне в воздухе носился манящий аромат свежей клубники, следом приходил черёд «укропного духа» от малосольных огурцов, рядом бабушки из подмосковных селений продавали пучки листьев хрена, укропа, смородины – наборы для засолки огурцов. От запаха этого «подзаборного летнего бурьяна» кружилась голова! Потом наступало время яблок, весь рынок начинал благоухать антоновкой. К осени появлялась белокочанная капуста, а к Новому году, когда торговля картошкой и овощами перемещалась внутрь павильона, вместо них,  на радость детям и взрослым,  организовывался ёлочный базар. И вот всё это счастье вдруг исчезло...

Когда потолок в комнате после протечки стал похож на рыбью чешую и начал поплёвывать вниз сизыми кусочками штукатурки, а рисунок с обоев подчистую слизнуло время, оставив на стенах блеклое, местами вздувшееся покрытие; когда в кухне стало что-то зловеще потрескивать и осыпаться мелким серым зерном, отвертеться от необходимости ремонта не было уже никакой возможности. И тогда в нашем доме появилась мастер Катя.

Сто лет назад, 19 января (6 января по старому стилю) 1918 года, в день Крещения Господня, большевики разогнали Учредительное собрание, проходившее в Таврическом дворце в Петрограде. Попытку сделать Россию цивилизованным государством пресек утомленный «говорильней» матрос Балтфлота Анатолий Железняков. На огромном пространстве – от сибирской тайги до Балтики - на десятилетия утвердилась диктатура пролетариата.

Любовь сводит и соединяет заведомо несоединимых людей, порождая в них (чаще, в одном, а не в обоих) иллюзию обретения родной души и столь долгожданного, подлинного и непроходящего счастья. В этом смысле любовь – чудовищная ловушка: сначала она проносит лодку с парой влюбленных по усыпанной лепестками роз тихой речке, а затем, по истечении конфетно-букетного периода, ввергает ее в бурлящую, изобилующую порогами и перекатами темную стремнину.

- Василий, - кричал он мне, - ввалившись в гости в полдвенадцатого ночи, - они все неадекватные! Не-аде-ква-т-ны-е! Я больше так не могу! Доставал коньяк, лимон - и я обреченно отключал будильник на телефоне. Надеяться завтра встать пораньше было глупо. - Они все скачут по миру! Как блохи! Честно! Все! Никто из них не сидит дома! Они зарабатывают и все тратят на путешествия. А все остальное им не сдалось…

Так бывает - каждый день, как уже прошедший. С мелкими поправками. Именно – мелкими. Словно кто-то включает огромный копировальный аппарат и он, шумно шелестя, копирует один и тот же день, повторяя всё без подробностей. И так уходят годы - под тихим или тревожным, иногда неспешным, иногда торопливым, но не останавливающимся ни на миг листопадом отрывных календарей…

В замечательной книге советского писателя Юрия Дольд-Михайлика «И один в поле воин» жители маленького городка юга Франции, оккупированного фашистами, весело «праздновали траур» по поводу поражения немецко-фашистских войск под Сталинградом. Словосочетание «праздновать траур» вспомнилось мне не случайно, и не в пародийном или издевательском смысле, а в связи с объявлением общенационального траура 26 декабря 2016 по погибшим в авиакатастрофе в Чёрном море в районе Сочи.

Почему так часто мы пытаемся влезть в туфли, которые нам малы или неудобны? Ищем возможность носить, объясняя это их красотой, утонченностью, эффектностью, привлекающей внимание... В них мы себе кажемся самим совершенством...

Казалось, вся Москва решила взять штурмом переполненный Колонный зал Дома Союзов, в котором Константин Симонов читал свои неслыханные по обнажённости чувств стихи из цикла «С тобой и без тебя».

«А у нас – любовь! И в постели у нас всё чудно! И пусть все со своим мнением поскорее идут в жопу!» - прокомментировала мне ситуацию 68-летняя Лидия Михайловна. Для неё не было никаким секретом, что очень многие считают её пошлячкой и нимфоманкой. Но это не только не было для неё трагедией, но даже поводом для переживаний: научилась легко относиться к мнению посторонних.

А зима, тем временем, кончалась, морозный и ветреный февраль сменился расхристанным мартом. Мы ещё встречались, катались, но буквально последние денёчки. К выходным я получала смс: "Во сколько на каток?"- "В три!" - "Замётано".

Колонка Константина Кедрова-Челищева. «Если хилый - сразу в гроб. // Сохранить здоровье чтоб…» – в этих строках другой Высоцкий. Тот, каким он мог бы стать, если бы пошел путём поэзии.

Сегодня, слушая сонаты Бетховена в Рахманиновском зале московской консерватории, я по привычке искала глазами уснувших людей. Это всегда выглядит довольно забавно.

Оскорбившись за любимого поэта, я несколько раз переползала с места на место, ища безопасное укрытие. В конечном итоге, уснула на крыше какого-то жилого дома. Незадолго до рассвета.

Знаменитый поэт Константин Кедров-Челищев в материале для "Московских историй" рассуждает о поэзии в камне и объясняет, почему Маяковский уже не Маяковский, а Триумфальский.