Жертва уставшего караула: 100 лет со дня разгона Учредительного собрания.

Автор: Георгий Степанов

Сто лет назад, 19 января (6 января по старому стилю) 1918 года, в день Крещения Господня, большевики разогнали Учредительное собрание, проходившее в Таврическом дворце в Петрограде.

Попытку сделать Россию цивилизованным государством пресек утомленный «говорильней» матрос Балтфлота Анатолий Железняков.

На огромном пространстве – от сибирской тайги до Балтики - на десятилетия утвердилась диктатура пролетариата.

«Незадолго до созыва «Учредилки» к нам зашел Марк Натансон, старейший член ЦК партии левых эсеров и с ходу сказал: ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой…

- Браво! – воскликнул Ленин. – Что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши?

- У нас некоторые колебания, но я думаю, что в конце концов согласятся».

Этот фрагмент из воспоминаний Льва Троцкого предельно точно передает настрой тех, кто совершил Октябрьский переворот и познал вкус победы и власти.

Эти люди уже начали разрушать «мир насилья» и строить свой мир, новый. Они не желали, чтобы процессу мешали посторонние.

12 декабря 1917-го Ленин пишет в своих «Тезисах об Учредительном собрании»: «…Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формальной юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны является изменой делу пролетариата».

Посыл очевиден: парламентаризм и большевизм несовместимы, игры в демократию закончены.

Между тем еще в 1903 году РСДРП включила вопрос о созыве Учредительного собрания в свою программу-минимум, подхватив идею «саморегулируемого управления» теоретика анархизма Михаила Бакунина.

Но в 1905-м, во время Первой русской революции, возникли Советы рабочих депутатов, им Владимир Ильич и отдал в итоге предпочтение.

«Я не мог понять, в какой стране нахожусь»

Лозунг о созыве Учредительного собрания в России вновь возник после Февральской революции. Временное правительство назначило всеобщие выборы на 12 ноября, а Совет народных комиссаров утвердил эту дату – в постановлении за подписью Ленина.  

Выборы проводились в 79 округах по пропорциональной системе, на основе всеобщего прямого, равного и тайного избирательного права.

Участвовали более 50 партий, Советы, профсоюзы, различные комитеты, общественные организации, отдельные лица. И, впервые в России – женщины наравне с мужчинами. Из 90 миллионов человек, внесенных в списки, голосовали 44 миллиона.

Всего избрали 715 депутатов. Большевики получили 22,5 процентов голосов и, соответственно, 175 мест. Правые эсеры и центристы – 60,5 процентов, или 370 мест. Левые эсеры – 40 мест, кадеты – 17, меньшевики – 15, депутаты от национальных групп – 86.

В крупных промышленных городах соратники Ленина набрали около 36 процентов голосов, больше любого из партийных блоков, а в Петрограде и Москве – почти 50 процентов. Но в сельскохозяйственных районах с треском проиграли: от 11 до 18 процентов, а в Сибири – вообще 10.

Так сложился эсеровский по своему составу парламент. Курс большевиков оказался под угрозой, и потому с созывом Учредительного собрания они не торопились. А тут еще Ленин подписал декрет, согласно которому парламент не мог начать работу без кворума в 400 человек.

27 ноября большевики вызвали в Петроград команду с крейсера «Аврора», две роты с броненосца «Республика», других матросов, всего 12 тысяч штыков. 

28 ноября – в дату, намеченную Временным правительством для открытия Собрания, Ленин объявил вне закона партию кадетов, выпустив декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции». Сталин дает свой комментарий: «Мы определенно должны добить кадетов, или они нас добьют».  

29 ноября Совнарком запретил «частные совещания» делегатов Учредительного собрания. Тогда же правые эсеры, меньшевики и народные социалисты создают «Союз защиты Учредительного собрания», требовавший не допустить его разгона, за которым, как они считали, последует гражданская война.

При всех обстоятельствах, включая введение 23 декабря военного положения в Петрограде, Учредительное собрание открылось.

5 января 1918 года, в день, когда это произошло, «Правда» опубликовала постановление за подписью члена коллегии ВЧК Моисея Урицкого. Запрещались всякие митинги в Петрограде в районах, прилегающих к Таврическому дворцу. Провозглашалось, что они будут подавлены военной силой. Увы, словами дело не ограничилось.

Вместе с тыловыми частями латышских стрелков большевики окружили подступы к Таврическому дворцу. Как отметит позже в публицистической книге «Несвоевременные мысли» Максим Горький, сюда в составе колонн безоружных демонстрантов пришли под красными знаменами Российской социал-демократической партии рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов, Обуховского, Патронного заводов. «И как бы ни лгала «Правда», она не скроет позорного факта – именно этих рабочих и расстреливали», - пишет Горький.

«Я, как участник шествия еще 9 января 1905 года, должен констатировать факт, что такой жестокой расправы я там не видел, - рассказал рабочий Обуховского завода Богданов, участник манифестации в поддержку Учредительного собрания. – После того расстрела и той дикости, которые творили красногвардейцы и матросы с нашими товарищами, а тем более после того, как они начали вырывать знамена и ломать древки, а потом жечь на костре, я не мог понять, в какой стране нахожусь: или в стране социалистической, или в стране дикарей. Все то, что не смогли сделать николаевские сатрапы, теперь сделали ленинские молодцы…»

Стреляли разрывными пулями в упор. По официальным данным, приведенным в Известиях ВЦИК за 6 января, убиты 12 человек, раненных сотни.

Средоточием манифестаций в защиту Учредительного собрания стал Невский проспект. 

«Скучный и нудный день»

5 января в 16 часов 410 депутатов всё же вошли в Белый зал Таврического дворца. Заседание началось.

Ленин занял «почетное место» на ступеньках перед трибуной и, словно дирижируя, комментировал ход событий то гримасами, то смехом.

«Это ужасно, - напишет Ленин позже о 5 января. – Из среды живых людей попасть в общество трупов, дышать трупным запахом, скучный и нудный день…»

Происходящее напоминало фарс. По залу с пулеметными лентами крест-накрест, увешанные гранатами и наганами, ходили нетрезвые матросы и солдаты в заломленных набекрень папахах, лузгали семечки, матерились, стучали прикладами винтовок об пол.

Заполнив собой Таврический дворец и взяв делегатов под прицел, матросы превратили собрание в профанацию. 

Открыл заседание по поручению ВЦИК его председатель Яков Свердлов. «ЦИК Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров» - начал Свердлов.

Затем он предложил принять составленный Лениным проект «Декларации прав трудящихся и эксплуатируемого народа», 1-й пункт которого объявлял Россию «Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Однако Собрание большинством в 237 голосов против 146 отказалось даже обсуждать это.

Далее с шумом и свистом избрали председателя Собрания. За лидера и теоретика партии эсеров Виктора Чернова проголосовало 244 депутата, за лидера левых эсеров Марию Спиридонову, поддержанную большевиками - 153.

Виктор Михайлович Чернов, министр земледелия во Временном правительстве, Октябрьский переворот не принял.

Соответственно, и в выступлении перед депутатами говорил он о преобладании социалистов в Учредительном собрании, призвал к тому, «…чтобы вместо беспорядочного расхищения… произошло действительно справедливое распределение земли в уравнительное пользование между всеми трудящимися».

«Чернова подняла февральская Россия, лениво-революционная, еще полуобломовская, республикански-маниловская», - отозвался Троцкий о первом и последнем спикере «Учредилки».     

В третьем часу ночи фракция РСДРП (б) во главе с Николаем Бухариным – под аплодисменты и крики «Погромщики!» - покинула заседание в знак протеста против неприятия Декларации.

«Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти депутатов окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания», - известил публику большевик Федор Раскольников.

В четыре часа утра из зала удалилась левоэсеровская фракция, выразив сомнение в том, что Собрание отражает «настроение и волю трудящихся масс».

Оставшиеся депутаты продолжили работу и приняли следующие постановления:

- первые 10 пунктов Закона о земле, который передавал землю в народное достояние без выкупа;

- обращение к воюющим державам с призывом начать мирные переговоры; 

- декларацию, провозглашающую создание Российской демократической федеративной республики.

В Советском Союзе о матросе Железняке слагали песни, ему ставили памятники, его именем называли улицы городов. 

В 4 часа 20 минут наступил исторический момент. На сцену поднялся человек в форме матроса Балтийского флота с винтовкой в правой руке. В раздумье он постоял у трибуны, а затем произнес:

- Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.

- Какую инструкцию? От кого? – удивился председатель.

- Все члены собрания тоже устали, но никакая усталость не может прервать оглашения того земельного закона, которого ждет Россия, - зал зашумел, взорвался возгласами «Довольно!»

- Я прошу немедленно покинуть зал заседания, - настойчиво повторил матрос.

Это был двадцатитрехлетний Анатолий Железняков, начальник охраны Таврического дворца.

Революция рекрутировала именно таких, как он, людей – новых героев, капитанов «пароходов современности».

Его биография укладывается в несколько строк: поступил в Лефортовское военно-фельдшерное училище, но вскоре бросил; служил кочегаром в торговом флоте; в июне 1916-го дезертировал с Балтфлота; в июне 1917-го, защищая занятый анархистами особняк Дурново, бросал бомбы в казаков, за что приговорен к 14 годам каторжных работ; бежал, стал членом Военно-революционного комитета, командовал отрядом во время штурма Зимнего; в ноябре 1918-го в Одессе участвовал в налетах на банки и грабежах; погиб в бою с войсками Шкуро в июне 1919-го…

…Делегаты подчинились матросу и в 4 часа 40 минут разошлись, постановив собраться в тот же день в 17.00.

Но, вернувшись к Таврическому дворцу, нашли двери запертыми на замок. У входа стоял караул с пулеметами и двумя легкими артиллерийскими орудиями.

Охрана сообщила, что заседания не будет. На следующий день появился декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания.

А газета «Правда» объявила: «Прислужники банкиров, капиталистов и помещиков, союзники Каледина, Дутова, холопы американского доллара, убийцы из-за угла правые эсеры требуют в Учредительном собрании всей власти себе и своим хозяевам – врагам народа. На словах будто бы присоединяясь к народным требованиям: земли, мира и контроля, на деле пытаются захлестнуть петлю на шее социалистической власти. Но рабочие, крестьяне и солдаты не попадутся на приманку лживых слов злейших врагов социализма…»

18 января Совнарком принял декрет, предписывающий устранить из действующих законов все ссылки на Учредительное собрание.

Законодательный орган, который Ленин считал нонсенсом, недоразумением, помехой.

«Ошибка явная, власть уже завоевана нами», - возмущался пролетарский вождь, чьё высказывание приводит Троцкий.

Он же приписывает Владимиру Ильичу следующую фразу: «Разгон Учредительного собрания Советской властью есть полная и откровенная ликвидация форм демократии во имя революционной диктатуры».

События 5-6 января страна встретила с безразличием. Формой правления в тот момент мало кто интересовался. Лишь Виктор Чернов обратился к Ленину с открытым письмом.

Эсер напомнил о его слове, данном на II Всероссийском съезде советов: «Вы сами, лично, Владимир Ильич, Вы торжественно и всенародно обещали не только собрать Учредительное собрание, но и признать его той властью, от которой в последней инстанции зависит решение всех основных вопросов.

После его разгона Вы стали в положение изобличенного лжеца, обманом укрывавшего народное доверие и затем кощунственно растоптавшего свое слово. Вы сами лишили себя политической чести».

Упомянул Чернов и расстрел мирной уличной манифестации: «Это предательство, эта провокация неизгладимым пятном легла на Ваше имя. Эта впервые пролитая Вами рабочая кровь будет жечь Ваши руки. Ничем, никогда Вы ее не смоете…»