"Мама меня любит": Взрослый спектакль в Детском музыкальном театре "А-Я".

Текст: Наталия Лескова

Фото: Андрей Афанасьев (все снимки кликабельны)

В Детском музыкальном театре «А-Я» состоялась премьера необычного спектакля-воспоминания «Мама меня любит».

Вы заметили, что сейчас пошла мода на всё советское?

На каждом шагу открываются чебуречные и пельменные «СССР» с красным знаком качества на вывеске.

Музеи и музейчики советского быта уже не редкость, о которой хочется написать в журнал «Чудеса и приключения», а примета чуть ли не каждого уважающего себя населенного пункта.

За последнее время в разных городах бывшего Союза я насчитала таких штук пятнадцать: со слегка облупленными вождями из гипса, плакатами с салютующими пионерами, знаменами, горнами и гимнами во всю стену.

А каким спросом пользуются советские вещи!

Вот сейчас в одной из социальных групп каждый день выставляют на продажу советские ёлочные игрушки и Дедов Морозов.

Повидавшие виды, с облезшей краской, они идут по ценам весьма антикварным. С любопытством наблюдала, как требующий серьезной реставрации Дед с мешком 1935-го года «ушел» за 25 тысяч.

А ведь еще лет десять назад в его сторону никто бы и не посмотрел. Серьезно: я видела таких валяющимися на помойке. И не раз.

Всё это означает, что самая большая в мире страна, на которую мы еще недавно злились и называли «совком», стала историей, а к истории отношение снисходительное.

Тем более, для многих это нечто невиданное, оживающее лишь в воспоминаниях родителей или бабушек-дедушек. А тут еще свербит в сознании многих мысль: ведь было-то не хуже… Может, в чём-то и лучше…

Добровольно зараженные

Наступил черёд театра. Столичный театр «А-Я» поставил спектакль-воспоминание о временах СССР «Мама меня любит».

Авторами сценария стали драматурги Анна Добровольская и Светлана Кочерина, режиссером выступил блистательный актер этого театра Андрей Покатилов, который, как написала на своей странице в социальных сетях Анна Добровольская, «добровольно дал себя этой идеей заразить» (да и как еще могло быть, если у сценариста такая фамилия?).

Театр детский, и, хотя спектакль заявлен как действо для родителей, взгляд на вещи в нём – из детства.

И сами вещи – те самые, раритетные. Пластмассовая лошадка, старая вешалка, одежда, с большим трудом собранная по друзьям и знакомым из старых шкафов, разбросанные игрушки.

Даже музыкальные инструменты – из той, ушедшей эпохи.

И хотя играют взрослые актеры, одновременно они – дети. А потому никакой политики, только очень счастливые и в то же время полные драматизма истории.

Сюжет незамысловат: мальчик берет семейный фотоальбом, где снимки приклеивались к картону таким неотдираемым канцелярским клеем (как же, как же, помним!), рассматривает их, а потом находит сложенные в конце фотографии, которые приклеивать почему-то не стали.

Ну, раз они лежат просто так, значит, никому не нужны, решает мальчик, и вырезает лица родных и близких.

А потом приклеивает их на пластинку с изображением иностранных музыкантов, которую по случаю удалось достать в музыкальном магазине.

На лицо каждого музыканта – лицо родственника. Получается смешно. А на того, что в центре, на ударника, фото не хватило – и тогда мальчик приклеивает туда фото юного Ленина. И вот за это ему попало больше всего…

Но мы не знаем, как ему попало, потому что в этот момент все персонажи с фотографий вдруг оживают и становятся участниками спектакля.

Перед нами проходят короткие, выразительные судьбы мальчиков и девочек, мам и пап, бабушек и дедушек, а также кумиров той эпохи, но увиденные детскими глазами, а потому несколько гипертрофированные и забавные – молодые Эдуард Хиль, Людмила Зыкина, Лев Лещенко и даже Ленин, он же ударник, лихо играющий на барабанах. Да-да, на барабанах!

Как и весь актерский состав, который поет и музицирует, составив на сцене настоящий вокально-инструментальный ансамбль, ничуть не хуже какой-нибудь «Синей птицы».

Хотя не обошлось без Робертино Лоретти и его бесподобной, неповторимой «Ямайки». Сколько лет и сколько раз её перепевают – а в ушах всё равно тот дивный, волшебный голос, который остался только на старых записях...

Субъективная правда

Временами это смешно, и зал хохочет. Временами грустно, и все замолкают, украдкой вытирая слезы. Потому что речь заходит то о временах Великой Отечественной, когда мальчишка случайно подорвался на мине, то о временах Сталина, то Брежнева, а то выходит почти совсем уже современный Виктор Цой с «Группой крови на рукаве», и ему подпевают даже школьники, сидящие в первом ряду.

Потому что «Цой жив». Но благодаря спектаклю выясняется, что и остальные тоже живы.

Ясно, что мои воспоминания не точно такие же, как воспоминания тех людей, которые ожили в спектакле. И не все образы на сто процентов попали в мои.

У меня и моих знакомых не было пианино с канделябрами даже в мечтах, как у мамы одного из героев, зато я так же, как другой персонаж – девочка, выигравшая в лотерею пианино, его люто ненавидела. И каждый урок становился личной Голгофой.

И смешной кривляка Ленин с чубчиком на выбритой голове для меня - это всё-таки некий вандализм, потому что, при всей неоднозначности этой фигуры, Ленин отнюдь не клоун.

Владимир Ильич, по вине которого я не спала ночей, читая его многотомные труды, дабы сдать диамат, для меня колосс и фигура глубоко драматическая, заведшая страну в беспросветный тупик.

Догададся он об этом, будучи тяжело больным. Умирающим. Ему вдруг стала отчётливо ясна фигура неотвратимого, чудовищного Сталина, мрачной тенью нависшего над его страной. И это было то самое будущее, которое стало расплатой за его мечты. Расплатой за утопию.

Мне кажется, нет фигуры трагичнее Ленина, который понял это, ужаснулся, но ничего уже не мог изменить. И вот нам рисуют грядущий ад светлыми красками дружеского шаржа, а я к этому не готова. Хотя и понимаю, что это – нечто условно-аллегорическое.

Театр как машина времени

Наверное, всё это то самое субъективное восприятие истории, о котором можно говорить часами, но всё равно доказать, кто прав, не удастся.

Мне вот кажется, что девочка в костюме маньяка ну никак не могла прийти на советскую ёлку, хотя, конечно, это невероятно смешно.

Мои дети падали со стульев от хохота.

Но чтобы в те годы такое кому-то пришло в голову? Мне кажется, нет.

Это может быть только сейчас, когда с экранов льются сотни «своих и чужих» блокбастеров с кровавыми разборками и прочими тарантинами.

Да и слово "достал" в советском обиходе присутствовало совсем в другом смысле: достал – значит что-то дефицитное приобрел, а в спектакле оно звучит в смысле современном, режа слух ("Достал ты со своим велосипедом!").

Мне показалось, что некоторые истории были как будто не оттуда, как будто случайно занесены туда "из сейчас".

Но, может быть, это было вовсе не случайно? Ведь если спектакль – маленькая, непрерывно работающая машина времени – то почему бы не очутиться в нашем времени, где и маньяки, и "ты меня достал", и всё прочее?  

В целом же спектакль, конечно, о любви.

О том, что в любые времена, будь у власти Ленин, Сталин, Хрущёв или Брежнев, пой со сцены Зыкова, Лещенко, Хиль или Цой, в сердце каждого человека трепещет первобытная потребность любить и быть любимым.

И о том, что мы, любя своих детей, часто как будто забываем об этом. И забота наша обретает командно-повелительные интонации, которые детьми воспринимаются совсем иначе - не как любовь, а как ощущение ненужности и одиночества.

Нам напомнили об этом – а это бесконечно важно. И сказали еще раз, что любовь сильнее всего.

Никакие политические катаклизмы не могут изменить священного, великого, неистребимого инстинкта, благодаря которому мы, собственно, и являемся людьми.