Премьера в РАМТе: "Кот стыда", средней пушистости.

Фото: Дмитрий Дубинский (все снимки кликабельны)

Ни с кем мы не бываем так безжалостны, как с самыми родными, самыми близкими людьми. Стена отчуждения вырастает внезапно, разделяя детей и родителей, мужа и жену, сестру и брата.

Где искать спасение от глухоты души и слепоты сердца, которые мешают нам слушать и слышать, понимать и принимать?

Ответ на этот вопрос режиссёр и мастер психологического театра Марина Брусникина пытается найти в пьесах "Кот стыда" Таи Сапуриной, "Март" Ирины Васьковской и "Ба" Юлии Тупикиной.

Премьера спектакля "Кот стыда" на днях состоялась в РАМТе.

Ближайшие спектакли: 5 декабря в 19:00, 15 декабря в 19:00.

Молодые драматурги - яркие представительницы "новой драмы" - отразили душевные недуги современных семей, которые, что бы ни утверждал классик, оказываются несчастливы одинаково. Но если есть болезнь, должно быть и лекарство. Главное, знать, где искать…

Нелли Уварова: "Тема спектакля — взаимоотношения с самыми близкими людьми, с членами семьи. Поначалу кажется, что ничего особенного здесь нет и вообще не стоит выносить все это на сцену, которая вроде бы требует более острых и масштабных конфликтов. Но ведь если быть честными с собой, то понятно, что самыми безжалостными мы бываем именно с близкими. Внутри нашего коллектива выбор темы поначалу казался неоднозначным, но сейчас сомнений уже не осталось ни у кого. А у меня их не было с самого начала. Я лично узнавала себя в каждом из героев, что было далеко не всегда приятно: все-таки мы привыкли думать о себе лучше".

Текст: Вячеслав Шадронов

Предыдущий опыт работы Марины Брусникиной с современным текстом в РАМТе, "Лада, или радость" по Тимуру Кибирову, признан очень успешным, хотя меня он в свое время оставил в недоумении: с одной стороны, Брусникина действительно нашла для кибировского текста яркую, самодостаточную театральную форму; с другой, несмотря на это, невозможно игнорировать факт катастрофического непопадания Брусникиной в эстетическую природу материала, чуть ли не сознательное, а то и демонстративное игнорирование ею законов поэтики прозы Кибирова. Об этом - здесь. В "Ладе" речь шла про собаку, в "Коте стыда", соответственно, про кота - такая выстраивается поверхностная логика.

Если без шуток, с "Котом стыда" дело обстоит проще, чем с "Ладой", поскольку проще, если не сказать грубее, первоисточник, вернее, все три - современные пьесы трех женщин-драматургов, разных поколений (самая старшая, Тупикина - моя ровесница, самая младшая, Сапурина - 1991 года рождения) и, в общем, разных направлений.

Но во всех трех случаях пьесы более-менее одномерные, да и связаны общей темой внутрисемейных отношений. По художественным достоинствам пьесы тоже неровные.

Все они, если не ошибаюсь, представлялись на "Любимовке", но в читке мне была до спектакля знакома только "Ба" Тупикиной, занимающая в постановке целиком второе действие и впервые прозвучавшая в Москве той же осенью 2013 года, когда Брусникина поставила в РАМТе "Ладу". Об этом - вот тут.

Давший название общей композиции "Кот стыда" Таи Сапуриной - полуграфоманская, явно автобиографическая зарисовка, где героиня - очевидный двойник автора, рассказывающей о трудностях взаимопонимания с близкими.

И мама, и бабушка, и остальные - родные для героини люди, но на расстоянии они ей милее, чем при непосредственном контакте.

Символическим средоточием домашнего уюта для героини становится кот, кажется, только он ей по-настоящему дорог, только о нем она и беспокоится - понятно, что это не так, просто с котом легче, с людьми сложнее. Все это до того очевидно, что не стоит разговора - тем не менее из разговорной пьесы режиссер пытается что-то содержательное вытащить.

Вместе с художником Николаем Симоновым - как и "Лада", "Кот стыда" предполагает рассадку публики непосредственно на сцене, хотя расстановка в "Коте" более традиционная: сценограф в центр пространства выносит невероятной длины диван, с которого на паркет "сползает" очерченный, будто след тела на месте преступления, гигантский кошачий контур.

На заднике же - оконная рама с видеоинсталляцией, открывающей то "вид" на соседнюю хрущевку и снегопад, то, во втором действии, огни клубного бара. В такой универсальной остановке разыгрываются все три семейные драмы. Из которых наиболее интересная, пожалуй, вторая - "Март" Ирины Васьковской.

Если "Кот стыда" режиссерски решен как многоголосный "поток сознания", с проговариванием вслух авторских ремарок, то "Март" - пьеса, в общем, почти "классическая" и в этом старомодном смысле достаточно "сценичная".

Ее героиня Маша, которую играет Нелли Уварова, ушла из дома, где живет с матерью и мужем, еще осенью, вернулась в марте - любящие люди ее ждут, даже не разбирают елку, а она непонятно где гуляет, неизвестно с кем ночует, напивается до беспамятства.

Домой блудная жена приходит в чужой шинели и валенках, но без раскаяния. Тут же заглядывает "на огонек" сослуживица мужа Миши, она старше Маши на десять с лишним лет, но и надежнее.

Миша, не говоря уже про маму, все равно Машей дорожат, готовы о ней заботится, но Маша едва разжившись деньгами, снова уходит и снова оставляет близких в ожидании.

Не знаю, до какой степени автобиографична данная история, но если и основана "на реальных событиях", то жесткое, беспощадное отношение автора к героине подкупает.

Излишне говорить, насколько честно и самоотверженно работают в спектакле рамтовские актеры, как точно они переключаются из одного предложенного режиссером интонационного регистра в другой: Дарья Семенова, главная героиня "Кота стыда", существующая в нарочито отстраненной манере, роль матери в "Марте" проживает глубоко, не пренебрегая гротесковыми красками, но не превращая несчастную женщину в карикатуру.

Карикатурными, если уж на то пошло, в эпизоде "Март" кажутся соседи-баптисты, длинной вереницей проходящие мимо главных героев, они почему-то больше похожи на кришнаитов - вряд ли Брусникина с ее начитанностью не понимает разницы между одними и другими, но, можно предположить, ей кажется, что с кришнаитами выходит живее, веселее.

Что касается тупикинской "Ба" - с ней для меня все было ясно еще в читке, инсценировка мало что добавила: "Открываю страницу. F5. Ничего нового" - реплика из "Кота стыда" Сапуриной к "Ба" как раз подходит.

Хотя помимо объединяющей "семейной" темы триптих оказывается связан еще и мотивом современной моды на религиозность в русскоязычном контексте, где православие неизменно оборачивается своей языческой подоплекой, только у Тупикиной это совсем не на том уровне подано, что, скажем, в "Язычниках" Яблонской.

В спектакле же мотив проявляется по-разному в каждой из трех частей: верующая бабушка, крестящая внучку в "Коте стыда"; уверовавший и заливший в мобильник изображение Марии, покровительницы Маши, муж в "Марте"; ну и религиозная Ба во втором действии как наиболее полная реализация мотива, который в пьесе Тупикиной становится фактически сюжетообразующим: как бы благодаря бабкиному "заклятию" от внучки Оли уходит "плохой" жених Леша и появляется сразу несколько альтернативных "вариантов".

Поначалу вроде бы в образе Ба, тонко (тоньше, чем написано драматургом) созданном Анной Ковалевой, подчеркиваются сатирические стороны характера вредной деревенской старухи, почти буквально "старой ведьмы", но чем дальше, тем режиссер - следуя за автором с доверчивостью, достойной лучшего повода (впрочем, для Брусникиной такой взгляд на подобные типажи в принципе органичен - достаточно вспомнить и "Мою Марусечку", и "Деревню дураков", да много чего еще, включая ту же рамтовскую "Ладу") - впадает в интеллигентскую народолюбивую слезливость, "обнаруживая" в гнусном старом чудовище, по обыкновению, "хранительнцу посконной почвенной истины", и повышая градус "доброты" до того, что лично мне к финалу стало совсем не по себе.

И тут уже не помогает ни отличная работа Марии Рыщенковой, играющей внучку Олю, ни некоторая отстраненность от реалистического плана за счет опять-таки проговаривания вслух ремарок, присутствия одновременно с персонажами на сцене исполнителей, "свободных" в данных момент от участия в сюжете, другие средства театральной условности - все пропадает почти без остатка в сентиментальном пафосе.

Усугубляемом еще и музыкальным контрапунктом, в качестве которого Брусникина выбрала песню "Летят утки и два гуся" - хотя я уже не в первый раз отмечаю, что после того, как жестко и пронзительно это самое "кого люблю, не дождуся" вплел в чеховскую "Даму с собачкой" Кама Гинкас, всякое новое использование фольклорного шлягера лично мне кажется неуместным и попросту коробит.

Но в большей степени мой скепсис относится именно ко второму действию и, соответственно, третьей пьесе, тупикинской "Ба". В целом же, и особенно за счет "Марта" Васьковской, "Кот стыда" - постановка определенно нестыдная. Спектакль непритязательный, камерный. Домашний, как кот. Средней пушистости.