Происшествие в 7 "А": Рассказ Эллы Черепаховой "Зара"

Автор: Элла Черепахова

В 7-ом "А" обычной школы маленького города случилось происшествие: во второй четверти в классе появилась новенькая.

"Цыганка в платке", Марсель Диф (1964 г.)

Ее привела классная, эту высокую, смуглую девочку с чёрными блескучими волосами и угольно чёрными глазами, без всякой робости встретившей залп любопытных взглядов местных школяров.

На ней была красная жакетка, синие джинсы, а на всех пальцах серебристые кольца, что сразу же вызвало особый интерес девочек.

Классная объявила, что новенькую зовут Зара и попросила Галю Куренкову пересесть к Степе Клименко, болтуну, троечнику и обжоре, жевавшему что-нибудь всегда, делая перерыв только на время сна.

А новенькая пусть посидит рядом с отличником Сашей Петровым, мол, он ей поможет освоиться.

Гале, конечно, это было влом: во -первых, она привыкла списывать у Саши математику, а также пользоваться его подсказками по другим предметам, а во -вторых, Саша ей нравился, и по всему ей хотелось быть с ним рядом.

И надо же было появиться неизвестно откуда вороне этой черномазой!

Новенькая, блеснув немыслимо белозубой улыбкой, стянула со спины пестрый рюкзак и плюхнулась неподалеку от Саши.

Куренкова зорко следила за их соседством и больно прикусила губу, заметив приветливую улыбку Саши.

На большой перемене, когда из всех классов горохом посыпалась насидевшаяся в классных комнатах и замаянная ученьем детвора, Саша повёл новенькую в дальний угол просторного коридора, где стоял стол для настольного тенниса.

Куренкова, покрасневшая от досады, поспешила за ними, Степа и ещё два одноклассника рассчитывающих тоже поиграть, а главное - посмотреть, чего там умеет новенькая, также отправились вслед к игровой зоне, сметая на пути мелкоту, орущую и раскатившуюся по всему коридорному пространству, как ртутные шарики.

С первого же удара ракеткой, стало ясно, что Зара опытный и умелый противник. Было на что посмотреть! Теннисному шарику оба игрока не давали никакого шанса приземлиться на обшарпанный стол.

И когда Куренкова, стоящая за спиной Зары, услышала, как стоящий рядом с ней Степка, восхищенно сказал: "Забойная девчонка", забыв даже прожевать булку, от которой откусывал, она ущипнула его за руку так, что булка упала на пол!

Стёпка взвыл, внимание, которым вдохновлялись играющие, переключилось на внезапный расплев.

Степка, получивший от Куренковой влет: "жирняга безмозглый", кинул ей ответку:

"Балалайка бурая! Держи при себе свои клешни, пока я их тебе не обломал!"

За то, что обозвал дурой костлявой, Степке следовало воздать по полной.

И Куренкова явно собиралась продолжить схватку, но тут Саша и Зара прекратили игру, и она, запыхавшаяся, довольная, громко сказала: "Наис!"

Услышав странное, незнакомое слово, Куренкова резко переключилась на новенькую:

- Чего такое сказала? Ты случайно не еврейка?

Вся группа одноклассников напряглась.

- А тебе какое дело? - прищурилась Зара так, как будто винтовку в тире держала.

- А такое: чтобы знать ты наша или не наша!

- А ты что, пограничник, что ли, врагов ловишь?

Это был матч интересней теннисного, никто не взял лежащие на столе ракетки, чтобы поиграть.

- Причём тут пограничники, - пыталась подколоть побольней соперницу Куренкова, - Мы тут все русские, а ты нет! Или врать будешь?

- Зачем мне врать? Цыганка я! А ты ...жаль, что русской числишься! Русские --это вот как Саша , Степа и другие ребята, наверное. А ты так, примазалась!

- Цыганка!, - взвизгнула Куренкова, довольная ответом, - Обалдеть-не встать! Тоже мне народ - ворьё да обманщицы-гадалки. Вот ты, значит, из каких!

Саша попытался остановить неприятный поединок:

- Галя, уймись! Зара, пошли отсюда.

Но не получилось: из глаз Зары будто молнии вылетели и обожгли Галино перекошенное злостью лицо.

- Ах так! Тэн скарин мэн гэвэлэ!, - медленно произнесла она изменившимся, низким голосом. Ну, все! Теперь не будешь из двоек вылезать, узнаешь, какие цыганки обманщицы!

Раздался, наконец, звонок, призывающий на урок, все двинулись к своему классу.

- Зара, а ты это... кочевая или как?, - спросил Степа.

- Ага, в шатре ночую, в школу на кибитке приезжаю! Вот мои родители, артисты они да, они кочуют , как все артисты, с гастролями. А я здесь их дожидаюсь и учусь, чтоб не отстать. А потом в свой город, в свою школу вернусь.

- Зара, а что такое "наис"?, - вклинился Саша, стараясь перевести разговор в нейтральное русло.

- "Наис" значит "спасибо" на нашем языке.

- Зара, а ты чего, по правде на Галку такое навела, что она из двоек не вылезет, - робко вступила в беседу Люда, одноклассница.

- Не вылезет!, - отрубила Зара

- Да ладно вам! Люда, ты что, веришь в такое? В каком веке живёшь, не забыла? Зара так, чтоб спуску не давать глупостям разным, сказала...

Верно, Зара?

- Пресс-конференция окончена!, - откликнулась Зара, изобразив сложенными руками поднесённый к лицу микрофон.

И пошла впереди всех.

В школьном новогоднем концерте танец, с которым вышла на сцену Зара, затмил все номера.

Цветастая широкая юбка летала вокруг длинных ног в алых башмачках, как волшебная карусель, плечи ходили ходуном, как на шарнирах, руки то взлетали крыльями, то извивались змеями и этот вихрь красок и движений посылал в зал разряды, заставляющие зрителей и подергивать плечами и выбивать ногами дробь, как бы пускаясь в неудержимый, страстный пляс вместе с цыганкой.

После этого Зара стала в школе популярной, на неё заглядывались старшеклассники, но домой, то есть к гостинице, где она была оставлена под присмотром пожилой родственницы, ее провожал Саша.

Зара училась неплохо: первоначальные тройки постепенно сменились четверками, отчасти благодаря Сашиной помощи.

В классе к Заре никто не цеплялся, относились настороженно , но общались нормально, без дразнилок или предъяв. Мало ли...

Вот же стала Куренкова такой матёрой двоечницей по математике, физике и русскому, что классная потребовала от неё дополнительных занятий по этим предметам- после уроков.

Но не преодолев упрямства Куренковой, утверждавшей, что ничего не поможет, потому что на неё навели порчу, обратилась к директору.

Директор - Евдокия Михайловна, ещё и преподаватель биологии ,изумилась:

- Откуда что берётся! Вызову мамашу, пока ещё время есть все поправить. Отметки за полугодие как-никак - дело серьёзное! Ситуация опасная!

Внешность Куренковой-мамы, явившейся на вызов, вполне соответствовал одному из тех сленговых оценочных названий, которые подростки присваивали родителям, - мэнша.

У неё было лицо боксера- тяжеловеса, всегда готового к бою, хорошо сочетавшееся с большим грузным телом.

Она слушала директора, осторожно выбирающего слова ,молча, не сводя с нее серых беспощадных глаз.

А когда Евдокия Михайловна закончила свою убедительную речь, она свистящим яростным полушепотом сделала первый выпад:

- А кто виноват, а!? Напустили в школу цыган, чтоб на русских детей порчу напускать!

А затем второй, потяжелей:

- Я на вас управу найду! Всех родителей подниму, по всем каналам жалобы разошлём, мало не покажется! Свили тут гнездо цыганское!

И не дав ошарашенной Евдокии Михайловне слово сказать, потрясла в воздухе кулаком и отшвырнув задом стул, вышла, отбросив от себя дверь тяжёлой ногой.

Евдокия Михайловна, которую сорокалетний школьный стаж наградил тахикардией, что случается с теми, кто все делает с сердцем, откинулась на спинку стула, тяжело дыша и шаря рукой в ящике стола, чтобы найти таблетки.

Классная налила из графина, стоящего на подоконнике, воды в стакан и подала ей - запить лекарство.

Несколько минут они провели в молчании.

Потом Евдокия Михайловна выдохнула:

- Ну и дерьмооо!

- Дерьмо свинячье!, - согласилась классная, - Надо как-то подготовиться!

- Чего готовиться, и так все готово: завтра родители приезжают, заберут Зару. Надо ей справку составить с отметками по всем предметам, ну коротенькую характеристику тоже... Славная девочка, яркая личность, принимала участие в самодеятельности, ну сама знаешь.

Родители приехали, директор и классная попрощались с Зарой ласково, но с облегчением, передали ей красиво заполненную справку и похвальную характеристику.

Ребята тоже попрощались дружелюбно. Зара, сверкнув улыбкой, сказала в ответ:

- Наис!

Но на вокзал пошёл провожать только Саша.

Ему было грустно: знал, что никогда больше не увидятся.